Спектакль «Бабель. Реквием» совсем не про самого Бабеля. И даже не про революцию. Он — про человеческую жестокость на грани отчаяния, про Харибду, что разверзается внутри нас, если кто-то рядом говорит шепотом «можно» на то, что раньше было нельзя.
Спектакль поставлен по циклу рассказов Исаака Бабеля «Конармия» и это ода человеческой жестокости. Молодой писатель Исаак Бабель вступает в ряды Первой Конной Армии под чужим именем — Кирилла Лютова — и собирается воевать за идеалы революции. Но они оказываются никому не нужны. Здесь происходит жестокость ради жестокости, месть ради мести, а веры нет — ни в Бога, ни в социалистические идеалы, ни в то, что будет завтра.
Но несмотря на это, весь спектакль пронизан библейскими мотивами. Сам Бабель то и дело оказывается на месте разрушенного храма, который то католический костел, то православная церковь, то синагога. Сослуживцы, привыкшие к смерти и жестокости — порождающие ее и культивирующие — становятся всадниками апокалипсиса.
Хочется сказать, что спектакль про самого Бабеля, про его внутреннюю революцию, про пепелище, на котором он строит свой внутренний новый мир. Но нет — это все уходит на задний план, ведь он так и не становится полноценным участником революции, ведь не может даже выстрелить в человека. Он лишь наблюдает за людьми вокруг. Сходящими с ума, жестокими и теряющими все человеческое, превращающимися в разрушительную энергию ярости, заключенную в человеческое тело.
Это страшный спектакль. И ужасно красивый в своей жестокости. И слово «Реквием» в названии как нельзя лучше описывает ощущение, что ты смотришь некролог революции, перевернувшей историю когда-то.
Спектакль поставлен по циклу рассказов Исаака Бабеля «Конармия» и это ода человеческой жестокости. Молодой писатель Исаак Бабель вступает в ряды Первой Конной Армии под чужим именем — Кирилла Лютова — и собирается воевать за идеалы революции. Но они оказываются никому не нужны. Здесь происходит жестокость ради жестокости, месть ради мести, а веры нет — ни в Бога, ни в социалистические идеалы, ни в то, что будет завтра.
Но несмотря на это, весь спектакль пронизан библейскими мотивами. Сам Бабель то и дело оказывается на месте разрушенного храма, который то католический костел, то православная церковь, то синагога. Сослуживцы, привыкшие к смерти и жестокости — порождающие ее и культивирующие — становятся всадниками апокалипсиса.
Хочется сказать, что спектакль про самого Бабеля, про его внутреннюю революцию, про пепелище, на котором он строит свой внутренний новый мир. Но нет — это все уходит на задний план, ведь он так и не становится полноценным участником революции, ведь не может даже выстрелить в человека. Он лишь наблюдает за людьми вокруг. Сходящими с ума, жестокими и теряющими все человеческое, превращающимися в разрушительную энергию ярости, заключенную в человеческое тело.
Это страшный спектакль. И ужасно красивый в своей жестокости. И слово «Реквием» в названии как нельзя лучше описывает ощущение, что ты смотришь некролог революции, перевернувшей историю когда-то.