Это не просто постановка, а ледяное сердце, бьющееся в ритме берендеевских страстей. Сергей Власов соткал из фолка, классики и романтизма живую ткань спектакля — с лёгкой примесью декадентской эстетики à la Shortparis. Получилось остро, чувственно, и до мурашек красиво.
Любовь здесь — не тема, а стихия. Она взлетает, рушится, разгорается, как костёр на снегу. Снегурочка — не мифический образ, а девочка, которая впервые чувствует, что такое жар. А Мизгирь — не просто герой, а человек, у которого изнутри горит душа. Их сцены вместе — будто дыхание на морозе: хрупкое, живое, обречённое.
Актёры играют так, что забываешь про театр. Каждое движение, взгляд, пауза — будто случайны, но именно они и делают историю настоящей. В зале тишина, в которой слышно, как кто-то рядом выдыхает вместе со Снегурочкой.
Я всё ещё не люблю Островского и его «паноптикум». Но эта «Снегурочка» заставила меня пересмотреть многое. Власов словно вынул из классики сердце и заставил его биться заново.
Это нужно видеть. Ради любви, ради боли, ради того мгновения, когда лёд наконец тает.
Любовь здесь — не тема, а стихия. Она взлетает, рушится, разгорается, как костёр на снегу. Снегурочка — не мифический образ, а девочка, которая впервые чувствует, что такое жар. А Мизгирь — не просто герой, а человек, у которого изнутри горит душа. Их сцены вместе — будто дыхание на морозе: хрупкое, живое, обречённое.
Актёры играют так, что забываешь про театр. Каждое движение, взгляд, пауза — будто случайны, но именно они и делают историю настоящей. В зале тишина, в которой слышно, как кто-то рядом выдыхает вместе со Снегурочкой.
Я всё ещё не люблю Островского и его «паноптикум». Но эта «Снегурочка» заставила меня пересмотреть многое. Власов словно вынул из классики сердце и заставил его биться заново.
Это нужно видеть. Ради любви, ради боли, ради того мгновения, когда лёд наконец тает.
Автор: Кощеева Наталья